Пропаганда "Мелом"

Я рисую

На асфальте

Белым мелом слово "хватит"

Хватит лжи

И хватит боли

Отпусти себя на волю

Я рисую

Белым мелом

Все, что так давно хотела

Линий взлет

Каpдиогpамма

Сердце мира терпит раны.

Фиолетовая пудра - в ней ты и я

Жизнь, какая ж ты акула? ты ж беззубая.

Завтра мел исчезнет в лужах и десятки машин

За собой следы оставят разноцветных шин



В белых крошках серый камень

Кем-то для других оставлен

Слово "ждать" и слово "всюду"

Их не помню, их забуду.

Если хочешь, можешь ты дождаться

Счастья в жизни лет так через двадцать.

А мне не нужно слово "если"

Мне нельзя сидеть на месте.

На месте...



Фиолетовая пудра - в ней ты и я

Жизнь, какая ж ты акула, ты ж беззубая.

Завтра мел исчезнет в лужах и десятки машин

За собой следы оставят разноцветных шин



Пальцы в белом

Пальцы в синем

Белый мел похож на иней

Синий мел похож на небо…

Эх, еще бы красный мне бы



Мир, похожий на калеку

Черным трудно быть цветному человеку

Мел стащила в пятом классе

Жалко, им всю жизнь не разукрасить



Мел стащила

В пятом классе

Жалко, им всю жизнь не pазукpасить



Фиолетовая пудра - в ней ты и я

Жизнь, какая ж ты акула? Ты ж беззубая.

Завтра мел исчезнет в лужах и десятки машин

За собой следы оставят разноцветных шин



Фиолетовая пудра - в ней ты и я

Жизнь, какая ж ты акула, ты ж беззубая.

Завтра мел исчезнет в лужах и десятки машин

За собой следы оставят разноцветных шин

---

Машина времени. "Закрытые двери".

Мы много дорог повидали на свете.

Мы стали сильнее, мы стали не дети.

Но лето в дороге кончалось зимою,

А зимы в дороге кончались стеною…

А мы ещё верим, что мы не забыты!..

Стучимся мы в двери, а двери надёжно закрыты



И я не пойму, от кого их закрыли?..

Нас, может быть, звали – но просто забыли…

И, может, снам быть понастойчивей стоит –

Тогда нас услышат и двери, конечно, откроют.



Но вот уже годы минутами стали,

И мы понемногу стучатся устали...

И снова зима эту землю укроет –

Никто не услышит, никто не откроет.

А, может, стучатся всегда по-другому

А, может быть просто хозяев давно нету дома…



Дорога тебе не сулит возвращенья,

Тебе с возвращеньем не будет прощенья.

А ты всё не веришь, что мы позабыты

И ломишься в двери – и руки разбиты.

И ты безоружен и позже не нужен.

Тебе остаётся лишь ветер и зимняя стужа.

---

Пикник. Самый звонкий крик – тишина.

Он войдёт никого не спросив,

Ты полюбишь его не сразу.

С первого взгляда он не красив,

Со второго – безобразен.



Только речи его горячи,

Только прочь сомнения, прочь!

Самый звонкий крик – тишина,

Самый яркий свет – ночь.



Всё бы было иначе когда бы

Можно было совсем не дышать.

Всё бы было иначе когда бы

Он не знал как ты хороша.



Только речи его горячи,

Только прочь сомнения, прочь!

Самый звонкий крик – тишина,

Самый яркий свет – ночь.



Он озяб, его гонит луна,

Он во власти неведомых сил.

И теперь с него будет сполна:

Будь что будет, спаси-пронеси.



Ты не знаешь, как сходят с ума,

Как вода разольётся точь в точь.

Самый громкий крик – тишина,

Самый яркий свет – …



Как вода разольётся точь в точь!

---

О "Торжествующей ериси"

Мы не инквизиторы, мы ангелы...

Вопрос: А что вы об этом думаете?

1. глючно		0	(0%)
2. ужасно!		2	(100%)
3. похоже на правду.		0	(0%)
4. бред какой-то...		0	(0%)
5. свой вариант (напишите в комментах :))		0	(0%)
Всего:		2

---

Зарисовка. Портрет герини из мира Роулинг

Имя: Тори

Внешность: Серо-зелёные глаза, тёмно-золотистые прямые волосы, но иногда они лежат волнами. Ресницы густые, но не очень длинные. Одевается свободно, уютно, очень оригинально. Когда танцует – похожа на эльфа. На улицу выходит только при полном параде. Дома обычно носит белый махровый халат и белые пушистые тапочки. Любит украшения из металла – особенно медные.

Характер: Уверенная в себе, искренняя, пламенная, увлекающаяся. Может загореться какой-то безумной идеей, уйти в это дело с головой, а потом всё бросить, когда надоест. Она легко расстаётся и с увлечениями, и с людьми. Может, потому что никем и ничем ещё не дорожила. Тори живёт легко, легко принимает решения, не особенно задумываясь о последствиях.

Любимый предмет: Спички. Бенгальские огни, факелы.

Кровь: Все думают – включая саму Тори, что она на половину человек, на половину маг.

Биография: Жила с отцом, в двенадцать лет ушла из дома. Её папа, конечно, быстро отыскал дочку, решил, что «ребёнку не хватает самостоятельности». И перевёл Тори в частную школу-интернат. Насчёт самостоятельности он не ошибся, но школа – престижное учебное заведение с бесконечными традициями и правилами не нравилась Тори. И она не упускала момент чтобы их нарушить. В конце концов, Тори выгнали из школы за непристойное поведение. И она устроилась на работу. Её отец смотрел на всё это безумство сквозь пальцы. Он, конечно, предложил дочке поговорить с директором, но Тори на отрез отказалась.

Отец дал Тори абсолютную свободу – т.е. всё, что ей было нужно.

Симпатии: Любит летучих мышей и летучих белок. Что касается людей, ей приятно, когда кто-то поддерживает её начинания, загорается её новыми идеями – в общем, Тори предпочитает общаться с единомышленниками.

Антипатии: Все, кто пытается «наставить её на путь истинный». Но они её не раздражают – скорее удивляют. Они кажутся ей смешными и глупыми. А Тори не любит глупых людей.

---

Агата (продолжение)

«Агата, а что ты об этом думаешь?»

Девочка тряхнула головой, чтоб развеять воспоминания.

«А? Что?»

«Понятно… Мы обсуждаем главный конфликт в «Ромео и Джульетте»

«Я думаю… думаю…»

«БЗ-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з…» - подал голос звонок. Все повскакивали с мест. Агата снова развернула дневник и стала писать:

«от 21 октября 2003г

В день, когда я видела её в последний раз, было серое-серое небо. Сейчас оно тоже серое. Оно всегда теперь такое… Хотя это и не важно. Зачем мне голубое небо и чем, собственно оно отличается от серого?»



(пролжение будет)

---

Darth Vader "Торжествующая ересь"

Его называли еретиком...

Ниэннах



...Но слишком долго эта ересь шла к признанию, и уже сама успела стать предрассудком. И уже появлялась новая ересь, и за нее снова казнили тех, кто отвергал официально утвержденный предрассудок - прежнюю ересь...

Л.Лиходеев, "Звезда с неба"



А звуки скрипки распугали весь народ

Тот, что к костру пришел погреться...

??



"А потом прогорает живот, лопаются кишки, и дерьмо вываливается прямо на раскаленные угли..."

Добрый доктор Эрион,"Краткие лекции о сути страданий"



Если в этих книгах написано то же, что и в Коране, то они бесполезны. Если же в них написано иное - то они вредны. Так что жгите все!

За ним пришли ближе к вечеру. Он не ждал этого - иначе скрылся бы, или, по крайней мере, попытался бы скрыться. Последователи Учителя Людей за долгие годы, проведенные в роли преследуемых, отлично изучили все уловки, к которым может прибегнуть беглец, чтобы не дать властям напасть на свой след. И теперь успешно применяли это знание для поимки тех, кто пытался скрыться уже от них. Знатоки душ человеческих... Все доказательства вины были налицо. Черная Книга, великая святыня Людей, была испещрена пометками, среди которых изобиловали вопросительные и восклицательные знаки, а также краткие фразы наподобие "Ну и олух!" или "А это откуда взялось?", причем относил ись они к наиболее святым и человечным деяниям, мыслям и речениям Учителя и Его Первого Ученика. Хуже того, многие строки были отчеркнуты, и рядом с ними стояли цифры - том и страница, иногда одна-два буквы. Не надо быть великим мудрецом, чтобы догадаться: хозяин дома таким образом недвусмысленно давал понять, что считает великие откровения, запечатленные в Черной Книге, лишь пересказом с иной точки зрения (слово "извращение" Последователи не решались произнести даже мысленно) историй, написанных неким Толкином. Несомненно, все, что было написано в упомянутых историях, нашептывали Толкину агенты Светлых Сил, посланные, чтобы смутить умы и души людей и свернуть их с пути истинного, указанного Учителем. Впрочем, что с него взять: он жил еще до того, как была написана Черная Книга, жил, ослепленный ложным Светом, и умер, так и не узрев истины. Его книги не запрещалось читать, но сравнивать их с Черной Книгой, а тем более ставить их выше ее... Для древнего Светопоклонника, не изведавшего истины, такое было бы еще простительно. Но для человека - Человека - знающего правду и с рождения видящего мир в истинном свете, такое самоослепление непростительно.

Идущий-по-Пути взял со стола тетрадь, в которой хозяин дома, нескладный светловолосый парень лет тридцати по имени Эл, записывал что-то перед их приходом. Почерк у Эла был неровный, но крупный, и Идущий без труда прочел последнюю строчку: "...Он рассказывал, что во время битвы у Мораннона был в отряде лучников..." На этом рукопись обрывалась.

- Кто это рассказывал тебе такое? - чуть насмешливо спросил Идущий.

- Эльф, - растерянно и слегка испуганно ответил Эл.

- Ты что, разговаривал с эльфами? - нахмурился Идущий.

- Ну... да, несколько раз.

- Понятно. Это, - Идущий помахал в воздухе тетрадкой, - будет присоединено к делу. Ведите его вперед. Мне еще надо опечатать дом.

Последователь, допрашивавший Эла, носил звание Знающего Верный Путь. Он был умен, печален и доброжелателен.

- Значит, ты говорил с эльфами. Ты не похож ни на сумасшедшего, ни на лгуна, и я верю тебе. Но ведь эльфы давным-давно ушли за Море, ибо самозваный Творец, провозгласивший себя Единым, настолько исказил их природу, что они не могут жить в мире, где звучат отголоски песни Учителя. Там, вне Арты, Валар, что слепо следовали за Эре, отгородили для несчастных эльфов заповедник, и теперь они живут там, не смея показаться в мир, довольные своим замкнутым мирком, не помышляющие о большем. Как же ты мог говорить с ними?

- Не все ушли. Остались даже некоторые из тех, что когда-то жили в Валиноре. Иногда они являют себя людям... они рассказывают многое, и я верю их рассказам...

- Но если ты веришь их рассказам, то ты должен считать Последователей Учителя врагами эльфов, которые не остановятся ни перед чем, лишь бы уничтожить их. Как же ты не боишься выдавать своих друзей? Ведь ты же друг этим эльфам?

- Ну... наверное, я могу считать себя их другом, - Эл сидел, ссутулившись, и глядел куда-то в угол. - Но никто из людей не в силах причинить им вреда... у них нет тела из плоти, но их душа способна создавать видимое обличье... они прекрасны. - На лице его появилась мечтательная улыбка.

- Да, прекрасные бессмертные дети, не способные повзрослеть, - кивнул Знающий Путь. - Именно так говорит о них Книга.

- Что за чушь! - вскинулся Эл.

Знающий посуровел: назвать откровения Книги чушью - это уже прямое оскорбление Истины. Но тут же спохватился - чего еще ждать от того, кто добровольно ослепил себя, перейдя на сторону Света? Эл же, не замечая ничего, увленно рассказывал:

- Им не дано забывать, они помнят все, что было с ними за эти бессчетные годы - и хорошее, и плохое. Разве можно помнить все это и оставаться подобными детям? Хотя... если сравнивать с нами... в таком случае, пожалуй, нас можно назвать выжившими из ума старцами. Мы говорим, что любим этот мир, но мы забываем удивляться его красоте, забываем беречь его, несмотря на неустанно повторяемые нами заветы Учителя о хрупкости мира... Мы берем от мира все больше и больше, но нам нужно не то, что красиво, а то, что полезно. А взамен... взамен мы не отдаем миру ничего. И зима для нас - это прежде всего время, когда надо покупать больше угля и дров для камина. Книга учит, что мир создан для нас - и мы выжимаем его до капли, как сочный плод, а потом разгрызаем косточку, чтобы съесть вкусную сердцевину, и нам нет дела до того, что уже никогда не вырастет дерево, способное приносить такие плоды... А эльфы... даже сейчас они видят все вокруг себя словно в первый раз, и то, что трава зеленая, для них столь же дивно и радостно, как для ребенка, первый раз увидевшего эту траву. Неправда, что они нелюбопытны и не любят перемен. Они расспрашивают меня о делах людей, и хотя многие наши деяния огорчают их, но... Мне трудно пересказать это, но обо всех наших делах эльфы судят очень мудро, и совсем не высокомерно. Только их печалит, что мы так много делаем для удобства тела и так мало - для души...

Эл говорил и говорил, забыв, где находится, а Знающий Путь слушал его, облокотившись на стол и подперев голову кулаком. Нечасто ему попадаются такие интересные собеседники. Чаще всего приходится выслушивать бессвязную болтовню лазутчиков из соседнего Хъерварда, где не чтят Учителя, а поклоняются Перуму Разрушителю Миров. Перумиане обычно весьма воинственны и безграмотны, и хотя развязать язык им проще простого (надо только слегка разозлить их), но толку от их признаний почти никакого - они не способны даже определить, с какой стороны света явились, не говоря уже обо всем остальном. А тут... надо же - Светлый! Друг Эльфов! И не дурак...

Первые лучи Сай-эре осветили крыши домов, когда Эл устало спросил:

- Ну, я вот все рассказал... а дальше?

- Ты хочешь отречься от своего заблуждения? - мягко спросил Знающий.

- Да нет... знаю я, как вы поступаете с теми, кто отрекся. Мне такой проверки не выдержать. Я бы и рад, но не выйдет у меня. Я знаю, что бывает с теми, кто попадается во второй раз. А я обязательно попадусь. Я ведь книги Толкина читал. И с эльфами говорил. А после них ваша Черная Книга... это даже не смешно. Это просто... просто совсем не то. Не отсюда. Не из этого мира. Может, где-то так и было. Но не здесь. Я не знаю, как сказать. Но...

- Печально, - вздохнул Знающий. - Я давно не встречал такого собеседника - умного, начитанного, знающего, способного понять... Да, пожалуй, ты прав: если бы ты отрекся, ты уже не был бы самим собой и заслуживал бы всяческого презрения. А твоя преданность избранному тобой пути в сочетании с твоим умом заслуживают высокой награды. Тебя ждет почетная смерть - сожжение заживо. Так умирали избранные, и Пламя их души, сливаясь с пламенем костра, возносило их дух на новую ступень...

Эл, побледнев от непереносимого ужаса, согнулся пополам, и его стошнило.

м - Я... не хочу... - выдавил он, отплевываясь. - Пусть лучше расстреляют... из луков... так быстрее...

- Я вижу, ты не понимаешь величия мученической смерти, - промолвил Знающий, морщась от зловония. - Но ты не лишен мудрости, и мне хотелось бы, чтобы тебе хотя бы перед смертью открылась истина. Тебе будет даровано Прозрение Учителя, чтобы в миг смерти ты смог узреть путь, на который тебе надлежит встать после того, как твоя душа освободится от оков плоти... Прощай! - И Знающий хлопнул ладонью по столу. Два дюжих стражника уволокли плачущего и кричащего Эла, по дороге сочувственно увещевая его:

"Да ладно тебе, все там будем, вся жизнь - мука мученическая, а ты подумай, каково было Учителю..."



Увидев жаровню с раскаленными прутьями, стоящую на Привратной Площади, Эл обвис в полуобмороке, а потом с внезапной силой рванулся, выдернул одну руку из широких ладоней стражника, дотянулся до кинжала, висевшего на поясе у того, и попытался заколоться.

Но запястье тут же сдавили жесткие пальцы, а укоризненно-печальный голос прогудел:

- Ну что ты, парень, право... Ведь мы же не палачи какие-нибудь, мы же тебе добра хотим... Вот Учителю глаза выжигал Его бывший ученик, предавший Его, и насмехался при этом, желая, чтобы заговорил Возлюбивший Мир, но ни единое слово, ни единый стон...

Эл потерял сознание. На площади, кроме него, стражников и исполнителя с печальным и добрым взглядом, никого не было. Собираться толпой и пялиться на чужие страдания считалось неприличным. Смотрели из застекленных галерей, которыми были опоясаны дома, окружавшие площади - Привратную, где вершились приготовления человека к уходу за Грань Мира, и Центральную, где осуществлялся сам уход. С галерей открывался чудесный вид на площадь, народу они вмещали много, а стекла были покрыты особым составом - изнутри было видно все, снаружи же стекла были совершенно непроницаемы для взора. Впрочем, когда Эла привели в себя, увидеть он уже ничего не мог. Он не кричал, только слабо, как подыхающий пес, скулил от боли в выжженных глазницах. Но никто, кроме тащивших его стражников, не слышал этих недостойных звуков - все заглушала скорбная песня струн лаиэллинн. Это была неизменная часть церемонии Дарования Огненных Крыл, так же, как ирисы и маки, которые плачущие люди бросали под ноги осужденному, бредущему от Привратной площади к Центральной. После чего, утирая кружевными платочками слезы, спешили занять лучшие места у окон с видом на костер.

Вдоль застекленных галерей шныряли мальчишки-торговцы, предлагая ароматические шарики, душистые веера и прочие меры защиты для обоняния - во время последней части Дарования Огненных Крыл Уходящий издавал совершенно неэстетичные ароматы.

- Духи "Эленнор"! - выкрикивали мальчишки. - Начисто отбивают запах дыма! Нюхательные соли "Элхе" - один вдох, и никто не скажет, что вы плачете фальшивыми слезами!

Впрочем, зрительские галереи были недавно перестроены по последнему слову науки, и архитекторы утверждали, что особой конструкции окна оградят зрителей не только от неуместных запахов, но и от звуков. Увы, последнее утверждение в этот раз проверить так и не удалось. Эл не кричал - при первом же вдохе глотнул горячего едкого дыма и только хрипел и кашлял, пока не задохнулся. Яду ему никто не предложил - считалось, что такие предложения унижают мученика, готового принять достойную смерть...





1999

---

Агата

«Семнадцать просьб повидаться с тобою…»

Семнадцать (Пропаганда)

«Ты куда?» Не молодая женщина в клетчатом фартуке выглянула из-за двери в кухню.

«Я с Ней встречаться» – девочка-подросток закинула на плечо широкий ремень сумки.

«Она же умерла…» – мать растерянно вытерла руки о фартук.

«Разве? – Агата остановилась в дверях. Ей внезапно припомнилось: серое небо, мелкая морось дождика, люди, кто в сером, кто в чёрном, все какие-то растерянные, и Агата там, среди них. И Её лицо… распушенные волосы… Ветер, слабый и немощный… Косые кресты… Глупые цветы… Агата бросает кремовую гвоздичку – Тогда просто погуляю». «Хорошо».

Агата решила идти их любимым маршрутом – по переулку выйти к набережной, перейти мост, а там, через сеть проходных арок, добраться до скверика. Если быть точнее, она и не решала даже, просто ноги сами шли туда. А мысли блуждали в голове, никем не управляемые… Свой «Дневник жизни» Агата прихватила с собой. И, через пол часа, сидя на низкой ограде скверика, открыла его, достала чёрную гельку…

«Нас больше нет. Ты ушла, и, хотя эхо твоего голоса всё ещё звучит у меня в голове, это лишь эхо. И твои глаза… Я вижу их перед собой, но в них только моё отражение! За что?.. Серое небо давит сверху. Оно хочет меня убить. Нас оно уже убило. Ты даже не попрощалась со мной. И ты больше не придёшь, не придёшь…»

На завтра была суббота. Агата пошла в школу. Первый урок – литература. Она села одна, машинально достала тетрадку, учебник… А потом – подумав секунд пять – свой Дневник. Писать настроения не было, как и слушать лекцию. По этому Агата начала перечитывать старые записи:

Слева на странице значилось: от 19. 08. 03. На следущей строке начинался текст:

Приветик, Солнце!

Я вчера написала глю-ючную песню. Потом спою (Даже под гитару ) Как у тебя дела-то? Я пока не знаю насчёт моих дел. Мы ведь только в аэропорту сидим. Я вот за что люблю Пулково – так это за простор. Хоть какой-то. Дышится легче, чем в городе.

Сегодня я видела рассвет. ФИОЛЕТОВЫЙ! Представляешь? Представь! Теперь, правда, солнце стало цыплячьего цвета, и такое же беззащитное, нежное и пушистое, как ни странно. Это очень мило. А его лучи мне напоминают твои волосы! И ниже в правом углу, отчёркнута по косой от остального текста – подпись: Твоя Dr.

P.S. Я уже скучаю! Как же я буду без тебя целых две недели? 8-0 Зато потом весь год будем вместе. Люблю. Люблю. И ещё раз люблю!!!

Короткий взгляд на доску… Солнышко… Непослушная прядка волос, выскальзнувшая из-под кепки… Чудо… Шаловливый блеск серо-зелёных глаз… Открый смех… Ласковый голос: «Привет, солнце!»…



(это ещё не конец)

---

новая запись

Привет, Волчья! Я твоя Новая Запись, с боем прорвавшаяся сквозь плотно сомкнутый строй воинственно настроенных глюков. Мне ужасно одиноко здесь, и я надеюсь, что в скором времени ты подаришь мне сестрёнку. И не одну!!!!!!!!!!!



С приветом,

Новая Запись aka Сестрёнка