Время шло. В подземельях Ангбанда времени не было: все сливалось в одну дурную бесконечность, но новые узники приносили вести с воли. Так пленники узнали о падении Нарготронда... о разорении Дориата и гибели Тингола... о падении Гондолина... о втором разорении Дориата - о горе! эльфы гибли от рук эльфов... И наконец пришла весть о гибели гаваней в Устьях Сириона. Ее принес высокий, угрюмый нолдо, которому было совсем не к лицу его имя - Гелион.
- Я был с сынами Феанора, - говорил он. - Но когда дошло до резни, я бросил меч. Не мог я поднять руки на эльфов! Но и обратить оружие против своих, как сделали иные из наших, тоже не мог... Я не убивал, поверьте мне!
Он отчаянно вглядывался в лица сидящих вокруг.
- Мы верим тебе, - успокоил его Гилнор. - Но вести твои воистину горестны.
- Это значит - завеса Тьмы сомкнулась над Эндором, - тяжело уронил Индор.
- Нет! - вскричал Гелион. - Нет... Это невозможно! Великие валар... они не оставят нас!
Все молчали.
С тех пор, как ушел Гвиндор - и неведомо, то ли сгинул в подземельях, то ли попался в лапы оркам, то ли и впрямь спасся, - Гилнор ни с кем особенно не сходился, пока к ним в камеру не притащили Митласа. Его именно притащили: распахнули дверь, и два орка швырнули барахтающееся, встрепанное существо аж на середину камеры. Существо тут же вскочило на ноги и завопило, обращаясь к оркам, очевидно, продолжая монолог, начатый еще за дверью:
- Что, не нравится, черепахи волосатые? Когти отрастили, так думаете, все можете, да? А видел я вас...
Орки не стали дожидаться, пока нахал уточнит, где именно он их видел: выругались и захлопнули дверь. Существо пригладило взлохмаченные серебристые волосы, огляделось и сказало:
- Ну, здравствуйте.