На третий день Гвиндор вышел на работу. И потянулись тяжкие, однообразные, беспросветные дни. Эльфы сильны, но силы их не бесконечны. А жизнь во тьме, без звезд, без солнца и луны, без радости, без смеха и песен, убивала их вернее побоев, тяжкого труда и скверной пищи. Они седели, старели - как стареют люди, прожив несколько десятков лет, а потом... Словно искорка угасала внутри. Они еще жили некоторое время - страшные живые трупы с потухшими глазами, - а однажды просто не поднимались по побудке, и тела их уволакивали на корм волколакам и драконам, если только товарищам не удавалось тайком зарыть их в какой-нибудь штольне.
Гилнор был исключением. Он тоже постарел и ссутулился, как и прочие, но глаза его по-прежнему сияли ровным, тихим светом. Быть может, потому, что он всегда больше думал о других, чем о себе. Целитель он был - и умел врачевать не только тела, но и души. Мало кто из эльфов пел здесь - не хотелось осквернять любимые слова и напевы нечистым эхом подземных темниц - а Гилнор напевал за работой, и по вечерам, в камере, заводил песни - да так, что даже мрачноватый нолдо Индор подхватывал припев. А орки только злобно шипели, слыша светлые имена богов, вплетавшиеся в песнь, но почему-то не вмешивались. Может быть, потому, что однажды, когда один из орков вломился в камеру и заорал: "А ну, тихо! Молчать всем! Я т-тебя... тра-та-та-та-та!", Гилнор встал и, глядя в раскосые глаза, завел какую-то странную песню на непонятном языке. И орк как-то притих, отвернулся и вышел. И не ударил певца. И даже слова не сказал. Такой он был, Гилнор.
Гвиндор сдружился со странником, и поначалу тоже держался. Но, видно, не было в нем той силы, что таилась в дориатском эльфе. Не мог он спокойно смотреть в глаза орку, размахивающему плетью. От меча в битве никогда не уворачивался, но то в битве, а тут - безоружному, беспомощному, - хотелось сжаться в комок, втиснуться в угол, укрыться... Он привык ходить по стеночке, глядя в пол, вжиматься в стену при каждом окрике... И однажды Гилнор сказал ему:
- Уходить тебе надо. Пропадешь ты тут. Бежать надо, пока не поздно.
- Как... бежать?
- Тс-с! - Гилнор придвинулся ближе. - Бежать отсюда можно, только дело это опасное и трудное, не всякому под силу. А иные уже так запуганы, что и могли бы, да не сбегут. Таких, говорят, даже наверх выпускают, а они все равно от Ангбанда - ни на шаг, разве что прикажут им. Все им чудится, будто Враг на них смотрит, и все видит, и знает даже, о чем они думают. Из них-то, похоже, Моргот орков и делает. А тебе бежать надо, пока силы есть, а то зачахнешь тут или, того хуже, таким вот пуганым сделаешься.
- А как?